суетливые массы взяли меня в окружение. апрель превратил город в тонущий корабль, по которому разгребает грязную жижу снегоуборочная техника. ручейки, талый и ржавый снег, прощается зима со мной и всем живым. белизна превратилась в грязь, а грязь превратится в расцветающую и благоухающую зелень. наступает новое рождение. рождение тепла и лета, нового света, новых дней для всего живого. лишь дороги под уже грязным и сырым одеялом тающего снега показывают свою уродливость. они словно скрывали свою некрасивость под утрамбованными натиском людей и машин одеялами.
точно такое происходит ежегодно. с наступлением апреля, вечного и мерзлого, скоротечного и непривычно жаркого после умирающей зимы. жизнь превращается в кашель, ботинки мокнут после соприкосновений с холодными лужами, доставляя неприятность и неудобства. но, тем не менее, хочется радоваться этому яркому солнцу, этому синему небу и этим дивным и непривычным после морозов мокрым улицам.
а суетливые массы не дают сосредоточиться. текут туда-сюда. пытаюсь выискать в них хоть одно живое лицо, хоть одну добродушную улыбку, хоть один радостный взгляд, тратя на эти бесполезные и безнадежные поиски большую часть своего времени. мысли теряются, путаются червяками в голове, разбредаются и появляются вновь…
две продавленные грейдером колеи наполнены ледяной водой, между ними тропинка. идти можно. но неприятно проваливаюсь, ботинки и так мокрые от весеннего таяния, тайного снегоумирания.
крыши домов избавляются от снега, с грохотом падающего под фундамент. скоро я оккупирую верхушки домов и буду сидеть там, один на один с ветром и телевизионными антеннами. смотреть, какие все крохотные человьи также беспомощно и беспорядочно атомами цивилизации растекаются по всем направлениям. им хорошо. но здесь, на крыше, нет въевшейся в уши, глаза, в ощущения рекламы и пластмассового привкуса жизни. здесь лучше, незаметнее этот город. только крыши пустынны и одиноки, словно я, будущий гулять по ним последний романтик.
но сейчас еще рано. осталось чуть-чуть подождать, чуть-чуть потухнуть в потоках и нечистотах серости и мрачности. еле чувствующееся солнечное тепло прогревает воздух, дома, превращая их в желто-оранжевые коробки с окнами и спадающими с петель дверьми подъездов, через которые втекают вовнутрь и вытекают наружу серые массы. также скучно втекают и вытекают они в магазины с желанием заполнить свои холодильники и квартиры дефицитным дерьмом, обернутым в красивые оберточки, яркие фантики и фирменные пакеты.
щиты и афиши своей сухостью и заледеневшей пошлостью мозолят взгляд. реклама – двигатель торговли. но глядя на первое, не захочешь приобретать второе. в этот вечный апрель – тем более. магазины стали самым посещаемым местом проведения досуга, особенно винно-водочные отделы.
возвращаться в пейзажи города приятней, погружаться в школьные воспоминания такого же времени года. вернуться б в то время, когда шел из школы с друзьями детства во время смены тысячелетий, когда все казалось цветным, положительным. и город, и люди. беззаботнее было как-то, особо не думалось о сегодняшних проблемах, да и думать-то тогда еще было не о чем. тогда, до выбора своего пути, до осмысления текстов песен ГО, до полового созревания, до подготовки к экзаменам, к которым я никогда не готовился. просто хотелось гулять, болтаться по улицам заканчивающихся лихих девяностых с друзьями, поджигать прошлогоднюю желтую траву и играть сырым от луж мячом в футбол.
воспоминания снова прервались возвратом в реальность. опять пожелтевшие от уже заходящего солнца дома, холодные лужи, на дне которых грязный лед, серые потоки цивилизации, машины, уродливые голые дороги, простившиеся с одеялами. вечный апрель как индикатор состояния общества…

http://proza.ru/2009/04/04/95